Какие россияне идут воевать

На российско-украинскую войну пошли меньше 1% россиян.
Кто эти люди и какие соображения подтолкнули их отправиться на войну?

https://verstka.media/zachem-rossiyane-edut-v-okopy

В словах будущих контрактников, которых удалось выслушать «Вёрстке», идея патриотизма идёт рука об руку с потребностью в деньгах.
...
«Большинство из приходящих сюда мало зарабатывает, — признаёт один из специалистов пункта отбора в Москве. — Но почти все говорят о патриотических чувствах, когда спрашиваешь, в чём мотивация. Некоторые упоминают долги. Конечно, все уверены, что выживут, но не думать вообще о смерти они не могут. И естественно умирать за 30 тысяч рублей они не готовы. У подавляющего большинства есть дети, и они понимают, что с ними надо вопросы решать. И когда они для себя принимают решение умирать из патриотических соображений, они знают, что это дает определённые гарантии их детям».
...
Почти все жёны знают и осознанно отпускают мужчин на войну, говорят сотрудники пункта. «Ну потому что это круто для жён. Она понимает, что с точки зрения её детей и их будущего — у них всё будет хорошо. А если работаешь ты на мебельном предприятии за 30 тысяч в месяц, какие у вас другие выходы могут быть вообще?»

Другая причина — обещанные государством бесплатные кружки, дополнительное образование, места в садах, школах и вузах для детей участников войны с Украиной.

— Эти мужчины много думают про высшее образование детей, например. Количество бесплатных мест с каждым годом всё меньше. И они понимают, что трём детям они учёбу никогда не оплатят.
— У них самих при этом чаще всего высшего образования нету?
— У большинства нет высшего образования. По моим ощущениям, 80% техникумы, 15% — девять классов, 5% — с высшим образованием, некоторые с тремя залетают. Философское, историческое. Вообще видно по тому, как они одеты — кто-то приходит уже в камуфляже, специальные ткани, удобные вещи. А кто-то приходит в пиджаке. И ты спрашиваешь у них: «Вы как сами считаете, много людей в пиджаке к нам приходит?»
...
В разговорах с желающими пойти воевать можно услышать ещё одну причину их решения. Это надежда, что они смогут хотя бы чего-то в жизни добиться, достичь хотя бы одной цели. «Большая часть мотивации связана с тем, что они неудачники, — считает один из социальных работников центра. — Пройти войну для них — одна из немногих целей в жизни, которую реально достигнуть. Они так и говорят — мне 35, я полный лузер, это мой последний шанс».

30-летний Дмитрий учился «в частной платной гимназии», но в МГТУ «Станкин» учёба пошла не очень. Осилил три курса, ушёл в армию, в 2019 году дембельнулся, работал строителем, пожарным, официантом, грузчиком. «Мне и раньше предлагали армию, но я хотел больше на гражданке попробовать. На гражданке не получилось. Нету стабильности. Не получилось».

Обувщик Иван говорит, что хочет отдать долг родине, что в Курске живут родственники — но и что деньги не помешают. «Вчера были проводы. Сам не пью. Хочется наград. Чтобы сын увидел, что я не просто так тут на гражданке мотаюсь… Хочу проявить себя».
...
Михаил Сергеевич — бывший сварщик. Три года назад развёлся, но с бывшей супругой обсуждал решение уйти на войну. «Что она сказала? Честно? Что я мудак. Но у меня щас сын срочник, его отправляли в Белгород. Щас опровергли по состоянию здоровья, будут делать операцию — гайморит, проколы. Но часть их уже ушла под Белгород. Я хочу его защитить. Чтобы срочники в войне не участвовали. А то — ну что ща творится… Какую-то лепту я могу внести. Трое товарищей у меня уже погибло, а что я ещё могу тут сказать… В смысле справедливая ли война? Как понять вообще, может ли война быть справедливой? Защитить свои границы — это конечно…. Но что мы за чужую границу полезли — тоже не очень…»

Виктор — ветеран второй чеченской. «Я не за деньги. Супруга ревёт, но я считаю, что надо идти. Не молодым же воевать. Ну надо, а что я все сижу, пожилой человек, а там молодёжь воюет, которая даже женщин не видела ещё…» Спустя три вопроса выясняется, что сын Виктора провёл на войне семь месяцев, вернулся и покончил жизнь самоубийством. Повесился за городом, скинув предварительно геолокацию жене. Она осталась с двумя детьми — третьеклассником и десятимесячным. «Ну, я его похоронил, памятник поставил. И вот пойду».
...
Всем желающим попасть на фронт задают десяток стандартных вопросов: какое у них образование, когда последний раз пили, употербляют ли наркотики, обращались ли к психиатру, какие есть татуировки, что думают о войне и почему хотят заключить контракт. Этим занимаются сотрудники московской службы психологической помощи, которую в 2024 году сильно сократили. Теперь её специалистов, которые раньше бесплатно помогали горожанам переживать трудности, отправили на отбор будущих солдат. Несколько контрактников рассказали «Вёрстке», что они отвечали во время этого анкетирования.

Сергей Валерьевич, кладовщик, девять классов образования. «Почему заключаю контракт? Много знакомых туда пошли, и я с ними за компанию. Патриотические чувства у меня? Не-не, просто много знакомых, и я с ними за компанию. Алкоголь последний раз принимал вчера. Риски осознаю, всё-всё осознаю. Буквально же каждый день про потери читаю. Что буду делать, когда вернусь? Да я не знаю, вернусь я или нет… ну у меня дети, у меня семья… жена не против…»

18-летний Владимир, как закончит контракт, хочет стать психологом. «У меня с детства родители, как его, безответственные. Били нас всё время. Трое младших братьев на мне были. Меня забирали от родителей в социальный центр, потому что они распускали руки… Пришлось, как его, быстрее вырасти и стать, как его, более ответственным. Я после девятого класса постоянно работал. В столовой, курьером, инструктором, как его, в пейнтбольном клубе. …Я хочу потом экстернатом 10 – 11 класс закончить и поступать на психолога в институт. И уже дальше, как его, работать в этом плане. Чтобы менять что-то и делать лучше. Осознаю, что меня могут убить. Если убьют, значит, как его… Моя дорога там и должна закончиться. А вообще у меня, как его, есть цели. Мне знакомая из МИДа говорила, что люди идут туда не умирать, а побеждать».

Вадим — помощник мастера на заводе, работает за 50 тысяч рублей в месяц. «Иду финансово подтянуться, не людей убивать. Надеюсь, как раз в год-полтора уложимся и вернёмся».

У Николая трое детей — два года, три года и пять лет. «Меня здесь ничего не держит, — говорит многодетный отец. — Мне очень надо туда попасть. Отдаю себе полный отчёт, что меня там могут убить. Друг туда уже ушёл. Мотивирует, что эти военные действия идут уже в России, хотелось бы, чтобы это быстрее закончилось».
...
Александр, подполковник запаса с 30 годами военной службы от Дальнего востока до Ярославля. «Контракт хочу ради детей. Одному четыре исполняется, старшей девочке 17 лет. Жена сначала ругалась, потом я победил. Она поняла, что ради детей. Можно ли было этой войны избежать? Конечно. Если бы не было поддержки сателлитов, не было бы обмана страны, не было бы унижения наших детей и нашей нации, то, конечно, этой войны можно было бы избежать. Я считаю, что это правильно, что мы начали стоять за себя и за своих детей — что главное. Война закончится нашей победой. Считаю, что Одессу надо брать, а дальше посмотрим, если Боженька с нами и помогает». Как и кто именно унижал российских детей, подполковник не уточнил.

Валерий Павлович заключил первый контракт в 2016 году, потом работал на стройке, потом в такси, потом снова на стройке. «Случился прорыв в Курской области — и я решил пойти. Кажется, что я опытный и всю степень риска осознаю хорошо? Сомневаюсь. Если бы я хорошо осознавал, то тут бы сейчас не болтался.
Но моя первая проблема — финансовая. Ну, и кому-то может смешно показаться, но я очень люблю свою родину. Считаю ли я войну справедливой? Да я уж не знаю, она уже началась… Моё мнение — можно было обойтись, но там кому-то виднее меня, я меньше знаю… но раз уж она случилась — надо идти до конца, а его пока и не видно даже… Вернуться бы».

Дмитрий, осуждённый по трём статьям, включая побег из-под стражи, приехал в Москву с женой. Последние пять лет работает водителем в «Яндекс Такси». «Чего я грустный? Да устал я. В городе большом давно не был. И работа эта каждое утро, встаёшь в 4 утра за баранку часов до трёх-пяти, я жене говорю — меня так всё достало… Хоть что-то сменить хочется. Посидели с ней и решили, что пойду я воевать. Хочу исправить, что вместе с братом накосячил я. Брат умер по глупости, его внук мне как родной. Со стороны я так думаю, что, может, хоть внук погордится, что дед его сходил на войну и заслужил что-то. Он один у меня. Внуку будет лучше, если я всё это прошлое наше сотру. А внук, слава богу, сам спортом занимается, в приставку вот тут хотел поиграть….»

Своего ребёнка — уже взрослого — Дмитрий толком не знает и с ним не общается.

Военный Андрей перезаключает контракт, закончившийся в 2024 году: его бригада уезжает в Сирию, а он ждал места в части на СВО. «Военный в гражданское время работает взаймы. А сейчас пора отдавать долги государству. Не всё же просто так ипотеку получать и лёгкие сборы проходить. На войне люди раскрываются — если были скрыто нехорошие, то сразу их видно. Быт меняет сильнее, чем стрельба и войнушка. Землянки, грязь, негде помыться. В военном деле мне нравится коллективизация, вместе одно дело и одна цель, понятная всем. А после войны уйду на пенсию, всегда мечтал себе купить фуру и быть дальнобойщиком».

Сварщик арматурных сеток Владимир явно нетрезв, но говорит, что пил только пиво — да и то вчера. Контракт пришёл заключать, чтобы, во-первых, сыну подать пример: «Ему в этом году 17, чтобы знал, что бояться нечего». Риски для жизни и здоровье осознаёт, что контракт до конца СВО — понимает. Суицидальных мыслей нет.